Перегудова Зинаида Ивановна (1934), историк-архивист, доктор исторических наук, заслуженный работник культуры РСФСР
З. И. Перегудова родилась 21 апреля 1934 г. в селе Кузьминское Рыбновского района Рязанской области. В сферу ее научных интересов входит: изучение отечественной истории, вопросы источниковедения, история органов правопорядка и государственной безопасности Российской империи, императорская семья, исследование биографий руководителей сыска и деятелей революционного движения.
Село Кузьминское – центр Кузьминского сельского поселения Рыбновского района Рязанской области, в состав которого входит и с. Константиново – родина С. А. Есенина, расположенное в получасе ходьбы от западной границы Кузьминского. Отец З. И. Перегудовой – Иван Матвеевич Котихин (1895–1977), как и С. А. Есенин, родился в 1895 г. По ее воспоминаниям, был даже знаком с поэтом. В доме хранилась дореволюционное издание стихов Есенина [1]. Впервые Зинаида услышала о нем от Ивана Матвеевича. В семье о поэте говорили вполголоса, но всегда с большой душевной теплотой. Библиотека с произведениями С. А. Есенина, к сожалению, была утрачена во время войны.
Отец был плотником и столяром, а мать – Дарья Кузьминична (1897– 1952), урожденная Макеева, – портнихой. Зинаида Ивановна стала пятым, последним ребенком в семье. Из пяти детей выжило трое. Первый сын не прожил и года. Старшая дочь Зинаида, в честь которой назвали Зинаиду Ивановну, умерла в 12 лет, за несколько месяцев до ее рождения: дифтерит буквально за несколько часов лишил ее жизни.
В детстве Зинаида Ивановна, по ее воспоминаниям «была довольно болезненным ребенком и маме говорили, что нельзя было называть ее именем умершей сестры. И мама иногда вспоминала разговор со своей дочкой, которая уже знала, что в семье будет пополнение, выбрала для меня имя Валентина. “Неизвестно, – говорила она, – будет мальчик или девочка, а это имя подойдет родившемуся”. Я была неожиданным ребенком, между мной и второй моей сестрой было восемь лет разницы. Маме было в это время – 38 лет, а папе 41 год».
До революции многие мужчины из Кузьминского после полевых работ отправлялись в отхожий промысел. Иван Матвеевич был в строительной артели, которую, как правило, возглавлял дедушка со стороны матери – Кузьма Петрович Макеев. В Москве у них с 1918 г. было свое место для проживания. В начале 1920-х гг. Иван Матвеевич трудился в качестве плотника в Коммерческом институте, окончив рабфак, стал студентом этого вуза, но институт не закончил. Вмешалась его мать Евдокия Илларионовна, мудрая, заботливая женщина, любившая свою невестку как дочь. Она очень боялась, что Иван Матвеевич, который к этому времени уже сжился с Москвой и появлялся в селе, где жила семья, только по необходимости, может отвыкнуть от семейной жизни. Ссылаясь на то, что у него есть обязательства перед семьей, младшей сестрой и братом, что он должен им помогать и чаще бывать на родине, а не заниматься вечерами в институте, она усиленно уговаривала его бросить занятия. Но на всю жизнь у Ивана Матвеевича остался интерес к истории страны, он увлекался Киевской Русью, читал книги по древней истории, интересовался раскопками кургана на левом берегу Оки напротив Кузьминского, новгородскими раскопками.
Продав дом в с. Кузьминском, родители Зинаиды Ивановны перебрались в Москву и проживали на Большой Полянке. В селе у них оставался небольшой домик-сарай для летнего отдыха. В столице Иван Матвеевич, по воспоминаниям Зинаиды Ивановны, «…почти каждые выходные собирал пять-шесть человек детей с нашего двора и вел в Исторический музей. Эти “путешествия” запомнились на всю жизнь. Мы ехали на трамвае на Красную площадь, по которой ходил трамвай. Затем шли в музей. Иван Матвеевич водил нас по разным залам, но более всего, в силу своего возраста, я запомнила первые залы: кострища, первобытных людей в шкурах и страшно лохматых. Это детские впечатления. А дальше пошли залы, связанные с войной, запомнился мне Наполеон. Были какие-то тематические выставки. Периодически папа водил нас в Третьяковку. Большое впечатление на меня произвели картины Павла Андреевича Федотова (1815–1852). А после войны почему-то запомнилась выставка картин Михаила Фёдоровича Ларионова (1881–1964)».
Летом 1941 г. Зинаида Ивановна с сестрой и матерью отправились на отдых на родину в с. Кузьминское, а через несколько дней началась война. Иван Матвеевич прислал телеграмму, чтобы оставались на месте, вскоре был закрыт въезд в Москву. Об этих годах З. И. Перегудова говорит: «С трудом нашли угол, где нас приютили. Мы голодали, а то, что ели, никак не восполняло необходимый рацион растущему организму. Как мы выжили во время войны, до сих пор удивляюсь. Я умела вышивать. В годы войны, несмотря на мой возраст, брала заказы на вышивку блузок, платили за работу буханку черного хлеба. В первый класс я поступила в Кузьминскую среднюю школу. Моей первой учительницей была Фадеева Мария Павловна (урожденная Прокимнова). Учиться мне было легко и несколько скучно. Благодаря своим старшим брату и сестре, уже в пять лет читала и у меня была своя библиотека из книжек- малышек. Во втором классе было интересней».
Весной 1944 г. Дарья Кузьминична с детьми вернулись в Москву. Иван Матвеевич всю войну служил в войсках местной противовоздушной обороны (МПВО). В 1945 г. его демобилизовали, но он находился на полуказарменном положении и должен был работать с пленными немцами, работавшими на строительстве жилых домов на Хорошевском шоссе.
В старших классах у Зинаиды Ивановны сформировалось окончательное решение – стать историком. В выборе профессии на нее оказали влияние три человека. Во-первых, отец – Иван Матвеевич Котихин. З. И. Перегудова вспоминает: «В школе № 559, в которой я училась, и которая находилась во 2-м Казачьем переулке [в Замоскворечье], был очень хороший состав преподавателей. С пятого по седьмой класс историю вела Мария Владимировна. Она всегда была подтянута, аккуратна, одета со вкусом, с красивой прической, с прядью седых волос. Голову держала высоко, белые крахмальные воротнички или кружевные бантики, приколотые брошью: все строго, красиво, элегантно. Мы любовались ею, любили ее и ее предмет. Хотелось очень быть на нее похожей. У нее был прекрасный язык. В старших классах была Дина Моисеевна. Она не обладала столь интересной внешностью, как Мария Владимировна. Высокая, статная, немного полноватая, с седой косой вокруг головы, лицо было приятное, портила впечатление косина одного глаза. Но она производила неотразимое впечатление, когда начинала говорить. Язык ее порой был грубоватый, но очень образный, сочный, у меня всегда перед глазами возникали картины того, о чем она говорила, а ее громкий, твердый, уверенный голос до сих пор звучит в моих ушах. Эти три человека помогли мне избрать профессию, профессию историка» [2].
Получив в 1952 г. среднее образование, Зинаида Ивановна в том же году поступила на исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. В университете слушала лекции выдающихся отечественных историков, будущих академиков АН СССР: Героя Социалистического Труда Б. А. Рыбакова, С. Д. Сказкина, М. Н. Тихомирова, Л. В. Черепнина, профессоров, докторов исторических наук П. А. Зайончковского, М. О. Косвена, И. М. Рейснера. Особо запомнились занятия на семинарах доцента, кандидата исторических наук И. М. Белявской и профессора, доктора исторических наук С. А. Никитина, на которых окончательно сформировался ее круг интересов и профессиональные навыки.
В 1957 г. Зинаида Ивановна окончила университет по кафедре истории южных и западных славян, где специализировалась по Болгарии и Сербии. Тема дипломной работы называлась «Борьба тесняков и общедельцев в социал-демократическом движении в Болгарии» [3]. В дипломе было указано «историк, преподаватель средней школы». Она и еще два выпускника были распределены в отдел народного образования Костромской области, где преподавателей истории было достаточно и молодым специалистам предлагали места учителей биологии, географии, немецкого языка.
В Министерстве просвещения РСФСР, куда Зинаида Ивановна обратилась за перераспределением, выдали справку о свободном распределении, то есть она самостоятельно должна была найти себе место работы, но вакантных мест нигде не было. А уж о том, чтобы устроится по специальности и заниматься историей южных и западных славян, Болгарией, Сербией, даже речи не шло. Она устраивается на временную работу диспетчером в НИИ труда. Одногруппница Ксения Хвостова предложила ей место в историческом архиве. Ее отец, крупный ученый-международник Владимир Михайлович Хвостов, в то время исполнял обязанности начальника Архивного управления МИД СССР. Узнав о том, что Зинаида Ивановна ищет работу, предложил помочь ей. «Я была согласна на все, – вспоминала Зинаида Ивановна. – Мне было очень важно – работать. Я не могла сидеть на шее папы, который к этому времени перенес тяжелую операцию и вышел на пенсию». Собеседование прошло успешно, ее предупредили, что зарплаты в архиве маленькие и служебное продвижение по карьерной лестнице медленное.
Зинаида Ивановна стала младшим научным сотрудником Центрального государственного исторического архива в Москве (ЦГИАМ СССР) 27 августа 1957 г. В те годы в стране было два центральных исторических архива – ЦГИАМ СССР в Москве и Центральный государственный исторический архив (ЦГИАЛ СССР) в Ленинграде. В отличие от ленинградского архива, который ныне носит название Российский государственный исторический архив и хранит более 7 млн. дел, ЦГИАМ был небольшим и по объему документов, и по количеству сотрудников. Он создавался несколько искусственно: в 1925–1927 гг. было решено все документы и материалы, имеющие политический характер, сосредоточить в одном месте – в Москве. Именно тогда был создан небольшой политический архив, получивший название Архив революции и внешней политики. Из Министерства внутренних дел изъяли самую важную в политическом отношении структуру – Департамент полиции, и из материалов Собственной его императорского величества канцелярии – III отделение [4]. Здесь же собрали многие фонды русских учреждений: губернских жандармских управлений и охранных отделений, которые до 1860-х гг. находились в разных городах России. В этом же архиве, ставшем предшественником ЦГИАМ СССР, были сосредоточены личные фонды государственных и общественных деятелей, русских дипломатов: П. А. Кропоткина, П. Л. Лаврова, М. А. Бакунина, А. М. Горчакова, Н. П. Игнатьева, В. В. Водовозова, В. Ф. Джунковского и др., большой комплекс документов семьи Романовых: императоров российских, начиная с Александра I и заканчивая Николаем II, русских императриц, великих князей и княгинь, великих княжон, князей императорской крови. Одним словом, вся политическая история России была представлена в этом архиве.
Трудовая деятельность З. И. Перегудовой началась со справочной работы. Это был период реабилитации пострадавших во времена репрессий, было очень много запросов, связанных с проверкой лиц на предмет их революционной деятельности, а некоторые проверялись и на предмет сотрудничества с царской полицией. Зинаида Ивановна вспоминает: «Каждый получаемый запрос мы в первую очередь проверяли по двум картотекам на секретных сотрудников: картотеке Департамента полиции, созданной ее чиновниками, и картотеке секретных сотрудников, которая была создана в 20–40-е годы по материалам и нашего архива, и на базе сведений, находившихся на местах, в областных архивах, и пришла к выводу, что многие лица внесены в эту картотеку безосновательно. Это были священники, напутствующие лиц, приговоренных к смертной казни, врачи, констатировавшие смерть. Но самое страшное было то, что в эту картотеку были включены лица, не имевшие никакого отношения к полиции, по ошибке архивистов, не знавших и не понявших терминологию жандармской переписки».
В первые годы работы З. И. Перегудовой в архиве она вместе с сотрудниками брала социалистические обязательства и проводила дополнительно к плану описание документов, обрабатывая неучтенные и необработанные дела. Затем ее перевели в отдел использования, где Зинаиде Ивановне приходилось заниматься выставками, подготовкой встреч с общественностью. Она принимала участие в выездных выставках на фабриках и заводах к юбилеям революции 1905 и 1917 гг., рассказывая о людях, принимавших участие в революционном движении.
Комплектование ЦГИАМ и приведение в порядок его документов продолжалось вплоть до его ликвидации в 1962 г., когда самостоятельным отделом он вошел в состав вновь созданного архива – Центрального государственного архива Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР (ЦГАОР СССР), ныне (с 1994 г.) – Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).
29 апреля 1959 г. Зинаида Ивановна стала супругой Сергея Петровичя Перегудова (09.01.1925–31.10.2021), уроженца г. Сасово, участника Великой Отечественной войны, ставшего впоследствии доктором исторических наук, профессором, политологом. В любви и согласии супруги прожили 62 года.
Архивные находки-открытия З. И. Перегудовой стали и ее первыми публикациями, сначала на страницах газет, затем журналов, сборников, энциклопедий, книг. Одной из первых стала статья о костромских революционерах Чистяковых. З. И. Перегудова рассказывала: «…в наш архив поступило необычное письмо от Натальи Николаевны Чистяковой из Ленинграда, которая сообщала, что ее мать Чистякова Александра Григорьевна, революционерка, по неточным данным в 1907–1908 гг. была осуждена к ссылке в Сибирь, где умерла в 1910 г., а ранее жила в Костроме. А она маленькой девочкой вместе с матерью была в тюрьме, в ссылке, после смерти матери была воспитана семьей революционеров. Наталья Николаевна просила подтвердить сведения о матери, сообщить, какие у нее были еще родственники, которых она ищет много лет, но безуспешно. Казалось, что письмо пришло не совсем по адресу. Но, когда мы стали искать ее мать в картотеке Департамента полиции, то были потрясены судьбой этой большой семьи. Александра Григорьевна вместе со своими сестрами Анной и Еликонидой работала в подпольных типографиях в Костроме и в Москве. Им помогал отец, Григорий Степанович Чистяков. В Москве Александра работала нелегально под чужой фамилией и при аресте не раскрыла себя. Вместе с ребенком двух лет она содержалась в Бутырской тюрьме. И вот, именно эта девочка уже в 1960-е годы написала письмо с просьбой разыскать ее родственников. Выявленные документы по этому письму были чрезвычайно интересны. Мы сообщили все сведения, что были обнаружены в нашем архиве. Но я никак не могла успокоиться и вечерами пропадала в архиве г. Москвы, смотрела материалы Московской судебной палаты, Бутырской тюрьмы, нашла дополнительные материалы о маленькой девочке, о том, как к ней относились заключенные, как передавали ей с воли куклы, о сестрах Александры, нашла родственников». Сначала увидела свет статья, а затем книга «Строго законспирированы».
Зинаида Ивановна помогла восстановить доброе имя революционерки Нины Фердинандовна Агаджановой (1889–1974) – автора первоначального сценария фильма «Броненосец “Потёмкин”» [5] и автора ряда сценариев первых советских фильмов. В архив пришло обращение Нателлы Михайловны Золотаревой – ученицы Н. Ф. Агаджановой, с предложением написания сценария фильма уже о самой Н. Ф. Агаджановой. Однако руководство архива посоветовало этого не делать; причиной послужило, то, что Нина Фердинандовна упоминается в картотеке секретных сотрудников Департамента полиции, составленной по материалам Вологодского областного архива. З. И. Перегудова решила разобраться, была ли Н. Ф. Агаджанова секретным сотрудником? Из документов, полученных по запросу из Вологодского областного архива, понятно, что она занесена в эту картотеку безо всяких на то оснований. Зинаида Ивановна уточняет: «Когда Нина Фердинандовна была в ссылке в Вологодской губернии, ее вызвал на допрос один из чинов Губернского жандармского управления и намекнул, не может ли она давать сведения по ссылке. После этого она написала письмо своей приятельнице об этом разговоре и предложении. Когда же началась работа по составлению картотеки для выявления секретной агентуры, то местные архивисты посчитали, что сведения Агаджановой, изложенные в письме к приятельнице, являются достаточным основанием, чтобы включить ее в список секретных сотрудников. Впоследствии, во время отпуска, мне удалось побывать в Вологде и поработать в Вологодском архиве и музее “Вологодская ссылка”. В архивохранилищах архива и музея имелись достаточно важные документы об этой интересной личности, но только как о деятельнице революционного движения. Впоследствии я познакомилась с Ниной Фердинандовной, записывала ее воспоминания, собирала документы о ней, изучала наши документы, сравнивала с тем, что она рассказывала. Она прекрасно помнила все, что было в то далекое дореволюционное время». Были случаи, когда в архив обращались старые участники революционного движения с просьбой подтвердить, что они стали политическими жертвами. Среди них было три случая, когда архивные документы подтверждали, что аресты были не беспочвенны. При проверке фактов удалось установить, что эти люди одновременно сотрудничали с правоохранительными органами, т. е. были информаторами. Рассчитывая на то, что архивы утрачены, надеялись получить материальную выгоду. Однако когда им предъявляли документы и неоспоримые доказательства их вины, просили не афишировать такие факты их жизни. После таких случаев архивист З. И. Перегудова стала «более внимательно работать с ней [картотекой], более четко проверять лиц, которые в ней упоминались, насколько правомочно они внесены в эту картотеку».
В 1974 г. в Ереване на армянском языке вышла книга З. И. Перегудовой «Нунэ», а через десять лет на русском языке в Ленинграде увидело свет более подробное издание «Подвиг Нунэ».
Так постепенно у Зинаиды Ивановны родился интерес не только по изучению документов, но и захотелось написать о своих находках.
Работая в архиве, З. И. Перегудова стремилась всегда добросовестно выполнять порученную работу. По ее воспоминаниям, «…написание статей и диссертаций как-то не очень приветствовалось – это та работа, которую называли в шутку, между собой, работой “в лично корыстных целях”. Главное было – выполнение плановых работ. Хотя несколько кандидатов работало в архиве. Легче было в этом плане в функциональных отделах, например, в публикаторском отделе, где готовили тематические сборники, у них были библиотечные дни и более спокойный режим работы. Но в первые годы работы я не ставила перед собой такой задачи».
В университете у нее были прекрасные преподаватели, еще дореволюционной школы, такие как В. И. Авдиев и М. О. Косвен, С. Д. Сказкин и более молодое поколение – П. А. Зайончковский, С. А. Никитин, И. М. Белявская, Г. А. Федоров-Давыдов и др. «Я на них молилась, – говорит З. И. Перегудова, – и считала, что незачем пополнять армию историков среднего уровня. Думала, что лучше я буду хорошим архивистом. В то же время иногда мне приходилось консультировать ученых с очень слабой подготовкой, и я видела уровень некоторых из них. Сравнивала эти школы».
Становлению Зинаиды Ивановны, как исследователя и ученого, много помогло общение с П. А. Зайончковским, который был членом Ученого совета архива и сам много работал в архиве. Он, как истинный педагог, не раз обращался к архивисту З. И. Перегудовой с вопросами: «Зинаида Ивановна, я что-то не пойму, как было устроено то-то и то-то в Третьем отделении, или в Департаменте полиции. Не подскажете?». Это заставляло ее систематически изучать структуру учреждений, документы которые хранились в архиве. Зинаида Ивановна считает, что «конечно, это была и своего рода тактика, чтобы я стала заниматься наукой».
Большое влияние на нее оказал ученик П. А. Зайончковского и научный руководитель кандидатской диссертации, профессор доктор исторических наук Н. П. Ерошкин и профессор, доктор исторических наук А. Д. Степанский. Друзья, коллеги-историки П. А. Зайнчковский, И. М. Пушкарева, Н. М. Пирумова настаивали, чтобы Зинаида Ивановна села за написание диссертации, так как у нее был накоплен громадный фактический материал. Кандидатскую диссертацию на тему «Департамент полиции в борьбе с революционным движением: (годы реакции и нового революционного подъема)» она защитила в 1989 г.
Вот как Зинаида Ивановна описывает свою защиту: «Говоря об исследованиях истории полиции, расскажу о собственном опыте. Я давно начала заниматься этой темой – когда пришла работать в архив… у нас хранятся материалы охранных отделений, губернских жандармских управлений (ГЖУ), и самое главное – Департамента полиции. Поэтому именно к нам обращались из МВД СССР и тогдашнего КГБ с вопросами: а что такое охранные отделения, губернские жандармские управления и какая между ними разница? То есть, в связи с закрытостью темы, отсутствием работ, даже работники органов правопорядка не могли разобраться в сложностях истории создания и деятельности полицейских учреждений Российской империи… все органы политического сыска тогда называли одним словом – «охранка». Поэтому у многих людей сложилось впечатление, что ГЖУ – это охранка, розыскной пункт – это охранка, охранное отделение – это охранка, Департамент полиции – это охранка, и III отделение – это тоже охранка. Когда я защищала кандидатскую диссертацию… мы просто боялись, насколько “проходима” будет эта тема. Даже в 80-е годы! Но в то же время, и об этом следует сказать, все эти запретные темы обсуждались, по ним проходили защиты диссертаций, но на закрытых диссертационных советах – в Академии МВД, а также в КГБ. А вот для гражданских исследователей изучение полиции в целом было табу… Помню свою защиту в Историко- архивном институте – я тогда даже немного испугалась, когда увидела, что полон зал слушателей, хотя обычно на защиту приходило человек 20, максимум – 30: друзья, коллеги. А здесь не было свободного места. И когда защита кончилась, то все встали разом, как солдаты. И все они, громко хлопнув, как в кинотеатре, откидными стульями, дружно вышли. Ну и тогда мы поняли, из какой “фирмы” были эти люди… Благодаря Н. П. Ерошкину, разработавшему тематику полицейских исследований для кандидатских диссертаций, и, конечно, нашей инициативе эта проблематика стала считаться “нормальной”, так как стало очевидно, что без ее разработки невозможно говорить ни о революционном движении, ни о студенческом движении, ни о либеральном, ни о рабочем, да и о монархическом, если не затрагивать тех источников по истории полиции, что хранятся у нас в архиве. То есть, помимо источников самих общественных и политических организаций XIX–XX веков, нужно изучать и архивные материалы Департамента полиции. В настоящее время выходит много интересных работ по истории полиции и отдельных ее представителей. Сейчас повсюду активно проводятся исследования и защищаются диссертации по полиции, охранным отделениям и ГЖУ. Например, в Поволжье, в Тамбове, Орле и многих других. То есть сейчас полицейскую тематику изучают почти в каждом регионе» [6].
Оппонентом на защите диссертации был доктор исторических наук, профессор В. В. Шелохаев, который предложил З. И. Перегудовой подготовить книгу о Департаменте полиции, взяв за основу кандидатскую диссертацию. К этому времени у нее накопилось достаточно много материалов, которыми хотелось поделиться, рассказать, что же такое Департамент полиции и его сотрудники. В течение нескольких лет она подготовила к печати книгу «Политический сыск России (1880–1917)», увидевшую свет в 2000 г. На это издание были получены положительные отзывы в ведущих профессиональных исторических изданиях «Отечественная история» и «Отечественные архивы». Оно легло в основу докторской диссертации, которую Зинаида Ивановна успешно защитила в виде научного доклада, тем самым подтвердив свой высочайший профессиональный уровень, став признанным авторитетом в нашей стране по вопросам истории правоохранительных органов императорской России. Дополненное и переработанное издание было переиздано в 2013 г. По этому поводу З. И. Перегудова отмечает: «многие наши исследователи читального зала приходили и благодарили меня за эту работу, так как она им очень помогла разобраться во всех сложностях этого учреждения и в поиске необходимых документов. Структура секретной полиции была очень запутанной. Департамент полиции руководил губернскими жандармскими управлениями (ГЖУ). В то же время был Штаб корпуса жандармов, которому подчиняется личный состав жандармерии. Департамент полиции дает распоряжение начальникам ГЖУ. Те отчитываются по политической части Департаменту полиции, а по военной линии они подчиняются Штабу корпуса жандармов. В то же время есть охранные отделения, которые создаются Департаментом полиции. Эти учреждения непосредственно подчиняются Департаменту полиции. В то же время сотрудники охранных отделений – военные, то есть они также относятся к Штабу корпуса жандармов. Здесь есть масса всяких сложностей, разобраться в которых помогла моя книга».
Зинаида Ивановна помимо чисто архивной работы стремилась рассказать, показать, опубликовать документы, сохраняемые в архивах, исходя из принципа «историк должен быть объективным, опираться на проверенные и перепроверенные факты». В перестроечное время ей прошлось участвовать в разоблачении фальшивки – выступая за историческую справедливость. В конце 1980-х гг. писатель Ю. С. Семёнов, главный редактор газеты «Совершенно секретно», который много работал в архиве и периодически консультировался с З. И. Перегудовой, показал ей фотокопию публикации за 1956 г. из американского журнала «Лайф», в которой был представлен «документ», утверждавший, что И. В. Сталин был агентом царской охранки [7]. Юлиан Семенович планировал подготовить статью на эту тему и просил Зинаиду Ивановну, как специалиста по дореволюционным фондам, дать экспертную оценку этому документу. З. И. Перегудова, увидев копию, сразу же отметила ряд несоответствий, о чем сообщила писателю, сказав, что «…не может быть входящих документов с таким номером в особом отделе, где содержалась вся информация о секретных агентах; в документе указан номер другой структуры Департамента, который не имеет отношения к Сталину; подпись Еремина также подделана».
В газете «Московская правда» от 30 марта 1989 г. была опубликована статья «Перед судом истории», авторами которой выступили доктора исторических наук Г. А. Арутюнов – профессор Высшей школы профсоюзного движения и Ф. Д. Волков – профессор МГИМО, в которой утверждалось, что И. В. Сталин был агентом царской охранки. Погнавшись за сенсацией, авторы утверждали, что в ЦГАОР хранятся документы, подтверждающие этот факт.
З. И. Перегудова вспоминает: «Меня вызывают к начальнику главка Федору Михайловичу Ваганову. Он говорит: “Зинаида Ивановна, у вас хранится такой документ, и вы молчите”. Я отвечаю, что у нас его нет, он был опубликован в журнале “Лайф” и я считаю его фальшивкой. Он говорит: “Позвоните в редакцию, выясните, почему Арутюнов пишет, что он видел у нас этот документ, выясните шифр дела, дело мне на стол”. Я позвонила в газету, мне назвали номер дела, на которое ссылался Арутюнов. Я достала это дело с этим номером. На мое счастье, там была еще дореволюционная нумерация. Ни одной страницы не вырвано. Я написала докладную записку, изложив все, что я знала по этому вопросу. Пошла к Ваганову и говорю, что я ничего не скрыла, не вырвала, не спрятала. В деле этого действительно нет и не могло быть. Если письмо было послано в Сибирь, то оно в Сибири должно быть. У нас должен быть черновик. Но у нас и черновика нет, и документа такого не должно быть. За подписью Ваганова пошло опровержение в газету, а мне дано было задание изучить этот вопрос. У нас директор тогда был Борис Иванович Коптелов. Он достал журнал “Лайф”, скопировали письмо “Еремина”. Мы решили досконально изучить документ и написать статью. Я сразу увидела, что штамп был устаревшим, входящий и исходящий номера написаны одной рукой. Кроме того, Сталин к этому времени – июль 1913 – не был известен как Сталин. В письме написано Иосиф Виссарионович, но в официальной переписке могло быть написано только Иосиф Висарионов Джугашвили. Согласно письму, он помог раскрыть полиции Авлабарскую подпольную типографию. Но она была арестована тогда, когда Сталин был за рубежом, на четвертом съезде РСДРП в Стокгольме. Подпись под письмом явно была подделана. Почерковедческую экспертизу провела Д. П. Поташник, крупный специалист в этой области, доцент кафедры криминалистики юридического факультета МГУ. Она однозначна доказала, что это подпись не Еремина. Письмо было направлено в Енисейское охранное отделение. В то время не было Енисейского охранного отделения, а был розыскной пункт. Александр Владимирович Островский подсчитал, что я обнаружила в этом документе 13 или 14 неточностей». Позже материалы, опровергающие причастность И. В. Сталина к сотрудничеству с царской охранкой, были за подписью З. И. Перегудовой опубликованы в нескольких журналах и сборниках. Зинаида Ивановна отмечает: «Вместе с Арутюновым идею о сотрудничестве Сталина с охранкой поддерживала историк Зоря Серебрякова – дочь писательницы Галины Серебряковой. Обе были репрессированы при Сталине. Зоря Серебрякова по телефону мне как-то сказала, что даже если Сталин не был секретным сотрудником, его надо секретным сотрудником сделать. Я понимаю ее личные отношения к вождю. Но на мой взгляд, нельзя со Сталиным бороться сталинскими же методами».
В силу своей производственной деятельности З. И. Перегудовой неоднократно приходилось проводить экскурсии по архивохранилищу. К этим встречам она всегда тщательно готовилась. Одному из авторов настоящего материала посчастливилось побывать на полуторачасовой экскурсии в архивохранилище ГАРФ, которую проводила З. И. Перегудова. Особо запомнились три экспоната. Рукопись в черном переплете, вложенная в футляр из красного сафьяна, на корешке которого тисненый золотом экслибрис Александра II – это подлинная рукопись французского писателя, философа-просветителя Дени Дидро, представляющая собой 67 записок, представленных и прочитанных ученым Екатериине II в Петербурге. Второй экспонат – это хранящаяся в фонде императора Николая I шапочка старца Федора Кузьмича. По одной из легенд его считали императором Александром I, инсценировавшим свою смерть и ставшим скитальцем. Вопрос о тождественности Федора Кузьмича с императором историками однозначно не решен. После кончины старца его шапочка была прислана в Санкт-Петербург и хранилась в материалах Новоромановского архива, затем была передана в фонд Николая I. Третий экспонат – это переписной лист «Первой всеобщей переписи населения Российской империи», проведенной 28 января 1897 г. по всей стране, заполненный рукой императора Николая II. В разделе «Занятие, ремесло, промысел, должность или служба» в графе «Главное» Николай II собственноручно отметил «Хозяин земли Русской», а в графе «Побочное или вспомогательное» – «Землевладелец». Это документ впоследствии был представлен в первой советской книге-фотолетописи о Николае II [8], а затем и в других многочисленных изданиях.
Исторически сложилось, так, что часть материалов о гибели царской семьи в 1918 г., так называемый «архив Николая Соколова», первого следователя по убийству императора Николая II, оказался в Княжестве Лихтенштейн, а в 1945 г. архив документов Княжества Лихтенштейн был вывезен в СССР. По предложению уроженца Российской империи, подданного Лихтенштейна, мецената барона Эдуарда фон Фальц-Фейна было принято решение, одобренное постановлениями Государственной думы от 13 июня 1996 г. и Правительства РФ от 30 августа 1996 г. об обмене «архива Николая Соколова» на архив документов из Княжества Лихтенштейн. З. И. Перегудова была командирована в Лихтенштейн, где участвовала в приеме документов и материалов «архива Николая Соколова», хранящегося в настоящие время в ГАРФе.
З. И. Перегудова занимается изучением императорской семьи. Ее интересует вопрос, кто же принял решение о расстреле царской семьи; этот же вопрос занимает также многих отечественных и зарубежных исследователей. При этом, опираясь в большинстве случаев на одни и те же источники, выдвигаются совершенно противоположные точки зрения. Имея громадный практический опыт, основываясь на различных архивных документах и других материалах (опубликованных работах, встречах и беседах с коллегами-исследователями), сопоставляя первоисточники, З. И. Перегудова пришла к следующему выводу: «…очень внимательно изучила все документы, которые сохранились в архиве о пути царской семьи из Тобольска в Екатеринбург, изучила литературу, точки зрения историков, материалы дискуссий по этим вопросам. Кто принял решение о расстреле царской семьи: Свердлов Я. М., Ленин В. И. или екатеринбургские большевики? И пришла к выводу, что местные екатеринбургские власти несут полную ответственность за этот расстрел… Екатеринбуржцы откровенно игнорировали все требования Ленина и Свердлова, но делали вид, что подчиняются всем требованиям Кремля… Решение о расстреле они приняли за три дня до его исполнения. После этого написали в Москву, что суд был невозможен в связи с наступлением белых. Но сами успели выехать в Москву и привезли туда материалы царской семьи, в том числе дневники Николая… Имеющиеся факты свидетельствуют, что указаний расстрелять Николая II ни от Ленина, ни от Свердлова не поступало. Это решение было утверждено в Москве постфактум» [9].
Вывезенные из Екатеринбурга дневники Николая II представляют несомненную ценность для историисторической науки. В 1992 г. объемом в 736 страниц и трехтомником в 2011–2013 гг. в 2 745 страниц ГАРФом изданы «Дневники императора Николая II», в которых по дням представлена жизнь последнего русского царя. Одним из руководителей этой работы выступила З. И. Перегудова. На протяжении многих лет своей жизни Николай II ежедневно изо в день вел дневник, отражая основные события своей жизни и жизни своей семьи. К сожалению, на страницах дневников слабо отражена государственная деятельность, император в дневнике фиксировал только факты встреч с российскими и зарубежными деятелями, при этом не раскрывая суть беседы или доклада. Больше внимания уделено семейным и бытовым вопросам, природе, погоде, охоте, прочитанным книгам. По всей вероятности, Николай II писал дневник лично для себя и фиксировал только те факты, которые ему были интересны, не предполагая, что когда-либо они будут опубликованы.
З. И. Перегудова считает себя счастливым человеком, у нее была любимая работа, она шла в архив как на праздник, ежедневно познавая и открывая что-то новое. Зинаида Ивановна, проработав в архиве 62 года, стала заслуженным работником культуры РСФСР, признанным авторитетом в отечественной исторической науке. Ее многочисленные труды позволили исследователям разных уровней познать много интересного и неизведанного.
По материалам статьи: Перегудова Зинаида Ивановна : к 90-летию со дня рождения / Г. А. Мельничук, Н. В. Степанова, Л. Я. Мельничук и [др.] // Календарь знаменательных и памятных дат Рязанской области на 2024 год / Библиотека им. Горького. - Рязань, 2023. - С. 181-196. - Библиогр.: с. 196-214.
Район (уезд): Рыбновский
Населенный пункт: Кузьминское
Отрасль знаний: История Архивное дело
Организация: Центральный государственный исторический архив (Москва)
Организация:
Центральный государственный исторический архив (Москва)